un1T, держи!
ИНТЕРВЬЮ МИХАЭЛЯ ШУМАХЕРА ЖУРНАЛУ SUEDDEUTSCHE ZEITUNG MAGAZIN
Suddeutsche Zeitung: Как настроение в первые дни после ухода?
Михаэль Шумахер: Спасибо, все отлично, не жалуюсь.
Suddeutsche Zeitung: Вы сыграли одну из ролей в новом фильме про Астерикса и Обеликса «Астерикс на Олимпийских Играх». Вы хороший актер?
Михаэль Шумахер: Нет. Актер должен перевоплощаться в своего персонажа, а мне это сложно дается. Я с бОльшим удовольствием играю роль самого себя, то есть гонщика. И в этом фильме я тоже буду гонщиком.
Suddeutsche Zeitung: Гонщик в фильме про Астерикса?
Михаэль Шумахер: Да, участник гонок на колесницах. Четыре лошадиные силы вместо восьмисот, и поводья вместо руля. Наверное, это был последний раз в моей жизни, когда я участвовал в гонках.
Suddeutsche Zeitung: Вас же никто не вынуждал уходить из Формулы 1.
Михаэль Шумахер: Но я сам хотел уйти, потому что гонки просто ради гонок – это не для меня. Я разговаривал с Коринной, потом с Вилли Вебером, моим менеджером, и с Жаном Тодтом. Жан мне сказал: «Михаэль, сначала успокойся. Не торопись, это неправильно». Он попытался заставить меня усомниться в моем решении. Наверное, в глубине души он надеялся переубедить меня. Но я, проходя круг за кругом, уже прощался с гонками. Впервые за свою карьеру я задался вопросом: «Зачем ты сам себя мучаешь? Зачем ты столько времени проводишь на работе, ведь тебе же больше хочется побыть дома, с семьей?»
Suddeutsche Zeitung: И зачем же?
Михаэль Шумахер: Банально звучит, но для меня выступления в Формуле 1 были настоящим удовольствием, сбывшейся детской мечтой: четыре колеса, руль и борьба на трассе. В Формуле 1 то волшебство, о котором я мечтал еще ребенком, стало для меня явью.
Suddeutsche Zeitung: Вас до сих пор считают лучшим в мире гонщиком…
Михаэль Шумахер: Возможно. Но во время тестов я все четче осознавал, что дни моей карьеры сочтены. Гонки по-прежнему доставляли мне удовольствие, а вот к напряженной работе на тестах мне уже приходилось себя принуждать. Я уже не чувствовал той невероятной силы духа, которая раньше помогала мне добиться успеха. Чтобы подняться на вершину, нужно приложить огромные усилия. Для этого необходима абсолютная мотивация и отсутствие даже малейших сомнений.
Suddeutsche Zeitung: А вам было страшно участвовать в гонках в конце вашей карьеры?
Михаэль Шумахер: Слово «страх» тут не подходит. Речь идет о риске. Но об этом я могу уже не беспокоиться. Все закончилось. Сейчас я чувствую, что свободен, и что мне уже не нужно постоянно думать о спорте.
Suddeutsche Zeitung: Когда баскетболиста Майкла Джордана после его ухода из большого спорта спрашивали, по чему он больше всего скучает, он всегда отвечал: «По тому, как я выходил вместе с ребятами на площадку, как передавал пасы, как отправлял в корзину мячи… Мне никогда больше не ощутить такого единства». А чего будет не хватать вам?
Михаэль Шумахер: Думаю, что я смогу осознать это только через некоторое время. Наверняка Майкл Джордан сразу после своего ухода тоже почувствовал только облегчение.
Suddeutsche Zeitung: То есть вы только рады тому, что вас уже ничто не связывает с Большим Цирком?
Михаэль Шумахер: Да, я счастлив. Поэтому сейчас я не занимаю себя мыслями о том, что будет со мной дальше. Я, конечно, не собираюсь сейчас отращивать брюшко и набирать лишний вес. Но я рад тому, что у меня больше нет ни перед кем обязательств. Впервые за более чем двадцать лет.
Suddeutsche Zeitung: То есть вы еще не знаете, чем будете заниматься через полгода?
Михаэль Шумахер: Да не хочу я ничего знать! Я по своей воле пустил все на самотек, просто ради того, чтобы почувствовать, каково это. У меня никогда не было шанса это ощутить. Конечно, наступит день, когда я впервые в жизни пойму, что мне скучно. И я уже с нетерпением жду этого дня, потому что это будет знаком того, что мне нужно найти себе какое-то новое занятие.
Suddeutsche Zeitung: Майкл Джордан дважды возвращался в большой спорт…
Михаэль Шумахер: Возможно. Но я в любом случае не вернулся бы, даже если бы у меня возникли мысли об этом. Кроме того, некорректно в данном случае сравнивать баскетбол и Формулу 1. В нашем спорте необходима не только хорошая физическая подготовка. Формула 1 постоянно меняется: новая техника, новые моторы, новые правила, новые трассы. Если уходишь из Формулы 1, то уходишь навсегда.
Suddeutsche Zeitung: Пришло время попрощаться с тем, что было частью вашей жизни с самого детства. Расставание с Формулой 1 было для вас волнующим?
Михаэль Шумахер: Нет, ведь я заранее знал, что когда-нибудь придет время прощаться.
Suddeutsche Zeitung: Вы говорите об окончании своей карьеры без всякого пафоса, будто для вас это было всего лишь рабочим моментом.
Михаэль Шумахер: Я вам могу рассказать о том, как я прощался со своей командой в Монце, как у всех нас глаза были на мокром месте. Вы это хотите от меня услышать?
Suddeutsche Zeitung: А это действительно было так?
Михаэль Шумахер: Да, это было очень трогательно, и я никогда не забуду этого. Тем не менее, мое решение было правильным. Кроме того, я всегда говорил, что когда в Формуле 1 появится молодой гонщик, который меня обставит, я уйду из гонок.
Suddeutsche Zeitung: И такой молодой гонщик появился?
Михаэль Шумахер: Ну, в общем-то, нет… Просто со временем некоторые вещи стали для меня важнее Формулы 1.Suddeutsche Zeitung: Вы довольны вашими выступлениями в этом сезоне?
Михаэль Шумахер: И да, и нет. Я допустил пару ошибок. Например, в Австралии. Или в Будапеште, где я за три круга до финиша столкнулся с Хайдфельдом.
Suddeutsche Zeitung: Вы признаете свои ошибки? Говорят, что вы не умеете этого делать.
Михаэль Шумахер: Говорят…
Suddeutsche Zeitung: О чем вы думали в предпоследней гонке сезона, когда после взрыва мотора ваша машина остановилась на обочине, и мимо вас промчался навстречу чемпионству Алонсо?
Михаэль Шумахер: Да я и не обратил внимания на Алонсо. Мне хотелось сделать то, что было в моих силах. Найти решение. А когда из машины повалил белый дым, мне стало ясно: решения уже не найдешь. Машина сломана. Десять очков в чемпионате потеряны. Вот и все. Жаль.
Suddeutsche Zeitung: Алонсо был лучше вас, или просто удачливее?
Михаэль Шумахер: Я бы не сказал, что он был просто удачливее. Гоночный сезон длинный, это вам не моментальный снимок. Был ли он лучше меня? Думаю, что он, по меньшей мере, заслужил этот титул. А мы, в принципе, проиграли чемпионат еще в начале сезона, потому что не были тогда конкурентоспособны.Suddeutsche Zeitung: Но ведь кто выходит победителем из общей борьбы, тот и лучше. Или нет?
Михаэль Шумахер: Многие гонщики очень талантливы, но не могут реализовать свой талант. Есть пилоты, которые показывают блестящие результаты в практике, а потом терпят поражение в гонке, потому что в решающий момент совершают нелепые ошибки, или им не везет. Я бы сказал, что в этом плане и мне, и Алонсо очень повезло. Мне, например, с самого детства посчастливилось встречать нужных людей в нужное время. Это было для меня огромной удачей.
Suddeutsche Zeitung: В юности вам часто приходилось сотрудничать с людьми, которые оплачивали ваше главное увлечение – картинг, потому что у вашего отца было недостаточно средств. Однажды вы обмолвились, что у этих людей был «сложный характер». Это было тяжелое для вас время?
Михаэль Шумахер: Конечно, были моменты, когда я чувствовал себя не очень-то комфортно. Мне приходилось идти на компромиссы вопреки своему желанию. Но это был важный опыт, который пошел мне на пользу.
Suddeutsche Zeitung: А что вы, тогда еще честолюбивый юноша, подразумевали под компромиссом?
Михаэль Шумахер: Я тогда выступал в гонках на картах, которые мне предоставляли разные люди. Сам бы я тогда не смог оплатить свои выступления. Таким образом, я получал выгоду от нашего сотрудничества. С другой стороны, самые лучшие условия всегда предоставлялись тем, кто был в состоянии заплатить. Поэтому мне часто доставалась второсортная техника, например, моторы. Это было логично, но я был этим, естественно, недоволен. Однако я держал свое недовольство при себе. Мне ничего другого не оставалось.
Suddeutsche Zeitung: Такая финансовая зависимость мешала вам? Она была для вас оскорбительной?
Михаэль Шумахер: Нет, я знал, что заключил с этими людьми договор, и что меня наняли для того, чтобы я гонялся и побеждал.
Suddeutsche Zeitung: Опыт, полученный в те годы, повлиял на формирование вашей личности?
Михаэль Шумахер: Мне приходилось попадать в ситуации, которые мне не нравились, в отношении которых у меня было иное мнение, чем у моих работодателей. Но я научился в таких ситуациях задаваться вопросом: «Как далеко я зайду? Как далеко мне можно зайти?»
Suddeutsche Zeitung: И как далеко вы заходили?
Михаэль Шумахер: Я никогда не заходил настолько далеко, чтобы серьезно с кем-то поссориться. Я был в этих ситуациях зависимой стороной и не мог позволить себе забыть об этом. Когда мне было лет семнадцать, я больше года прожил в Дармштадте в доме у герра Нойберта, у которого я работал. Его семья сама предложила мне пожить у них. Разумеется, я был им за это благодарен, но были моменты, когда мне приходилось прикусывать язык.
Suddeutsche Zeitung: Интересно, что вы называете вашего тогдашнего работодателя не по имени, а по фамилии. Получается, что несмотря на то, что вы долго жили в доме этого герра Нойберта, ваши отношения так и остались формальными?
Михаэль Шумахер: Когда я долгие годы обращаюсь к кому-то на «вы», я тем самым задаю какой-то определенный уровень общения. Таким образом я показываю человеку свое уважение. Если бы он захотел, он предложил бы мне перейти на «ты». Но я и сейчас не стал бы обращаться к нему на «ты» только потому, что я – тот самый Шумахер.
Suddeutsche Zeitung: О чем это свидетельствует?
Михаэль Шумахер: О воспитании! Мой отец придавал большое значение таким вещам. А я объясню их своим детям. Кроме герра Нойберта были еще и герр Бергмайстер, герр Брандес. Или, скажем, Юрген Дильк. Я очень многим ему обязан, он поддерживал меня и во время моих выступлений в картинге, и позже – в младших формульных классах. Но когда он в один прекрасный день предложил мне перейти на «ты», мне было поначалу очень сложно называть его просто «Юрген». Мне потребовалось много времени, чтобы привыкнуть к этому. Мне всегда было очень сложно преодолеть этот трепет по отношению к уважаемым людям. И сейчас мало что изменилось.
Suddeutsche Zeitung: А бывало такое, что вам самому не хватало такого уважительного отношения к себе?
Михаэль Шумахер: Скорее, мне не хватало взвешенного отношения к себе. Для меня это очень важно. Например, когда я еще только выступал в чемпионате спортпрототипов за рулем Mercedes, в газетах уже начали появляться заголовки вроде «Талант века» или «Восходящая звезда». Меня явно переоценивали, я тогда еще ничего толком не добился. Я был просто мальчишкой из Керпена. И я тогда говорил журналистам: «Не превозносите меня до небес! Потому что если что-то пойдет не так, я не хочу больно удариться, падая с такой высоты!» Я пытался поговорить с журналистами, найти с ними компромисс. Но я тогда еще не понимал, как устроен этот бизнес. Я был слишком доверчив, легковерен. Глупый я тогда был.
Suddeutsche Zeitung: Вы были наивны?
Михаэль Шумахер: Я был молод и неопытен. С моей стороны было наивно полагать, что я могу убедить некоторых людей писать обо мне правду. Ничего у меня не получилось. Я понял, что я прошу слишком многого. Я даже задавался вопросом: «А не стоит ли мне быть более раскованным, по крайней мере, постараться казаться раскованнее? Может быть, стоит немного попритворяться?»
Suddeutsche Zeitung: В начале нашего разговора вы сказали, что вы плохой актер…
Михаэль Шумахер: Да, я многое умею, но только не это.
Suddeutsche Zeitung: То есть вы думали над тем, чтобы представать перед журналистами таким, каким они хотели вас видеть?
Михаэль Шумахер: В течение определенного времени. Я пытался улыбаться, когда дела шли плохо. Пытался кивать, хотя не разделял мнения собеседника. Я перестал быть собой. Но в какой-то момент мне стало ясно: я не справлюсь с этой ролью.
Suddeutsche Zeitung: У вас именно поэтому неоднозначное отношение к камерам?
Михаэль Шумахер: Когда меня снимают на камеру, звук, как правило, тоже записывается, а значит, записывается и разговор. А если я веду с кем-то частную беседу, мне, естественно, хочется, чтобы она осталась конфиденциальной. В этом главная проблема. Более того, я чувствую себя неуютно, когда за мной наблюдают.
Suddeutsche Zeitung: Когда именно вам стало ясно, что вы не хотите больше притворяться?
Михаэль Шумахер: Не было какого-то конкретного момента осознания. Я прошел долгий путь, и осознание приходило постепенно. Мне помогли мои спортивные достижения, именно благодаря им я получил признание прессы, которого мне так не хватало раньше. Я стал более самостоятельным, стал чувствовать себя раскованнее, ушел страх. Думаю, что наши отношения с журналистами развивались обоюдно, и нам все же удалось найти компромисс.
Suddeutsche Zeitung: Но все же мнения журналистов о вас резко расходятся. Как вы думаете, каким останется Михаэль Шумахер в памяти людей?
Михаэль Шумахер: Мне сложно самому себя описывать. Думаю, что другим это удается лучше. И это во многом зависит от того, насколько хорошо человек меня знает. Я уже много раз слышал, что те, кто знакомятся со мной лично, меняют свое мнение обо мне в лучшую сторону. В личном общении я, естественно, более открыт и раскован, чем на пресс-конференциях…
Suddeutsche Zeitung: …где вы производите впечатление очень замкнутого человека.
Михаэль Шумахер: Скорее, сосредоточенного и сконцентрированного. В такие моменты я говорю о своей работе, и мысли у меня заняты Формулой 1. И те, кто не знают меня лично, думают, что я всегда такой.
Suddeutsche Zeitung: Бывший бундесканцлер Герхард Шредер в своей биографии писал о мучившем его «голоде». Как и вы, он родился в бедной семье, и для него стимулом выбиться в люди был физический голод. Позже этот физический голод превратился в жажду власти, в несгибаемую волю к победе. А ваше происхождение было для вас стимулом пробиться наверх, сделало ли оно вас более дисциплинированным, чем других?
Михаэль Шумахер: Я понимаю, что Шредер подразумевал под «голодом». Конечно, физический голод мне незнаком. Но человек должен испытывать своего рода голод, чтобы добиваться своих целей. Я вырос в очень скромных условиях и старался строить свою жизнь так, чтобы больше никогда ни в чем не нуждаться.
Suddeutsche Zeitung: У вас подрастает двое детей.
Михаэль Шумахер: Мы с Коринной прилагаем все усилия, чтобы наши дети росли не в тепличных условиях. Конечно, мы пытаемся помогать им во всем, но мы также хотим, чтобы они знали – успеха в жизни можно добиться только собственным трудом.
Suddeutsche Zeitung: Но жизнь вашей семьи не похожа на жизнь среднестатистических граждан. Вы в состоянии исполнить все желания ваших детей, которые можно удовлетворить с помощью денег. Получается, что вам приходится искусственно делать ваш образ жизни более скромным.
Михаэль Шумахер: В воспитании детей не существует универсальных методов. Этому меня научил еще мой отец. Но родители всегда должны делать все возможное, чтобы поддержать своих детей. На протяжении всей своей карьеры я оставался нормальным человеком и сохранил те принципы в отношении воспитания, которые мне привили мои родители. Конечно, каждый отец считает себя хоть сколько-нибудь хорошим отцом. Но я всегда не уставал спрашивать себя: «Как мне поступить? Что важнее всего?» Сейчас я считаю, что неважно, в какой семье родился ребенок – в бедной или в богатой. Это не главное. Гораздо важнее то, сколько времени проводят родители с детьми, как они проводят это время вместе, на каком уровне они общаются.
Suddeutsche Zeitung: По вам видно, что сейчас вы говорите о глубоко личных вещах.
Михаэль Шумахер: Именно так. Конечно, у наших детей куда больше игрушек, чем у других ребятишек, и больше, чем было у нас в их годы. Но это не так важно. Я убеждаюсь в этом каждый раз, когда мы проводим время вместе. В такое время они быстро забывают обо всех своих игрушках. Или, например, когда я вижу, как наша дочь любит лошадей.
Suddeutsche Zeitung: Домашние животные – это тоже метод воспитания?
Михаэль Шумахер: Очень интересно наблюдать за тем, как развивается характер моей дочки Джины в связи с ее увлечением лошадьми. Животные в воспитании детей просто незаменимы. Дети привязываются к ним, посвящают им много времени, учатся принимать на себя ответственность. Животные не знают о том, что папа их маленьких хозяев – знаменитый гонщик. Лошади это абсолютно безразлично. Поэтому, наверное, у нас столько лошадей.
Suddeutsche Zeitung: А сколько у вас лошадей?
Михаэль Шумахер: На ранчо мы держим 26 лошадей, восемь из них – наши личные.
Suddeutsche Zeitung: А где находится это ранчо? В вашей новой усадьбе на берегу Женевского озера?
Михаэль Шумахер: Нет, я говорю о ранчо Коринны, которое находится неподалеку. Все думают, что Коринна просто сидит дома и ждет меня. Это совсем не так. Коринна уже давно ведет свой собственный процветающий бизнес. Как известно, она очень увлечена верховой ездой. Уже достаточно долгое время она руководит предприятием, на котором используются самые передовые методы работы. На самом деле, это самое передовое предприятие Швейцарии. У меня вызывает глубокое уважение то, как она управляет своим делом, то, как она подбирает людей. Например, она взяла на работу в качестве тренера австралийского наездника Мартина Ларкомба, который недавно после перерыва в карьере вновь стал чемпионом мира.
Suddeutsche Zeitung: А вы в будущем намерены помогать своей жене вести дела?
Михаэль Шумахер: Если она захочет, я могу ей помочь в транспортировке лошадей. Но участвовать в турнирах в качестве наездника я не планирую.
Suddeutsche Zeitung: Герр Шумахер, вас отличает то, что вы всегда остаетесь верным тем людям, которые сопровождают вас по жизни с самых ранних лет. Вряд ли можно найти человека, который мог бы обвинить вас в обратном.
Михаэль Шумахер: Мне всегда было важно, кто меня окружает. Мы с вами снова возвращаемся к вопросу, который я пытался разъяснить вам чуть раньше: те, кто знает меня только по пресс-конференциям и сообщениям в прессе, получают обо мне совершенно иное впечатление, чем те, кто знает меня лично. Дело в том, что я отношусь ко всем, кого не знаю, с долей здорового скепсиса. Я возвел вокруг себя стену, отгораживающую меня от остального мира, и я очень мало кого допускаю за эту стену. За этой стеной я чувствую себя в безопасности.
Suddeutsche Zeitung: Но эта стена не только не дает окружающим приблизиться к вам, за ней вы сами становитесь пленником.
Михаэль Шумахер: Это очень интересный нюанс. Мой скепсис по отношению к окружающим имеет свои отрицательные стороны, и я прекрасно это осознаю. Вряд ли мне суждено повстречать человека, который не будет изначально воспринимать меня как знаменитого гонщика Шумахера. Это может быть разве что человек, слава которого превосходит мою собственную. Конечно, я очень сожалею, что так получается. Но у моей стены есть преимущества, которые не позволяют мне от нее отказаться – она защищает меня от всякого рода невзгод и разочарований.
З.Ы. Вообщем Алонсо тут непричём. Как грил сам Шумахер "Лучше уйти когда тебя просят остаться, чем уходить когда тебя просят удалиться" где-то так