Глава 7
Мостовая блестела после дождя, но солнце уже освещало мрачные
берлинские улицы и предвещало прекрасный день. Выставленный кем-то
в открытое окно репродуктор на всю улицу пел женским голосом о
том, как хорошо, когда над Германией светит солнышко, и рядом с
тобой - твой милый.
"Не фигово бы съездить на пляж," - подумал Штирлиц,
останавливаясь у пивного ларька.
Последнее время русский разведчик чувствовал себя очень
уставшим. Все его замучили: Центр, который обещал прислать новую
радистку, но не торопился выполнять обещание, пастор Шлаг, который
почему-то решил, что Штирлицу нужны женщины и присылал их к нему
прямо на работу. А уж об офицерах Рейха и говорить не приходится!
Они Штирлица прямо-таки достали!
- Пиво есть? - спросил Штирлиц у молоденькой миловидной
продавщицы.
- Да, господин Зенгель.
- Не называй меня, девочка, Зенгелем, - попросил Штирлиц, - моя
новая кличка в контрразведке - господин Бользен.
- А вы не называйте меня девочкой, господин Бонзель.
- Согласен, - улыбнулся Штирлиц и поцеловал ее в ухо. -
"Жигулевского" нет?
- Только "Баварское", - вздохнула продавщица.
- "Жигулевского" нет, очередей нет! - привычно повозмущался
Штирлиц. - Что за страна!
- Ох, и не говорите, господин Бользен! Как только люди тут
живут!
- Мне двадцать штук.
Штирлиц погрузил в рюкзак ящик пива и подал девушке пять марок.
- Сдачи не надо!
Бутылки радостно позванивали у Штирлица за спиной, навевая
самые приятные мысли. Штирлиц любил путь домой, когда за спиной
громыхает рюкзак с пивом, а в голове предвкушение приятного
времяпровождения. В такие минуты ностальгия по Родине отступала.
Штирлиц вспомнил, как четырнадцать лет назад, в Урюпинске, он
купил, отстояв полтора часа в очереди, пять литров пива в
целлофановый пакет и, когда нес его домой, выпил все по дороге,
так как в пакете обнаружились дырки.
Невероятно, но этот полиэтиленовый пакет буквально преследовал
Штирлица в первые месяцы его пребывания в Германии. Что-то еще он
оставил в те далекие годы в славном городе Урюпинске, но что,
Штирлиц вспомнить не мог, потому что друзья-чекисты избили его до
потери сознания, и так замутненного после пяти литров пива.
- Если бы я послал Айсмана за пивом, - подумал Штирлиц вслух, -
и он бы его не принес, я бы его убил.
С некоторых пор Штирлиц для конспирации думал вслух. Чего
только не узнавали его соратники по партии о себе в такие минуты.
Привычно открыв ногой дверь в подъезд, Штирлиц начал
подниматься по лестнице.
- Папаша! Закурить не найдется?
Штирлиц поднял взгляд. Три подростка с нашивками "Гитлерюгенда"
сидели на подоконнике со смазливой девчонкой. Один из них бренчал
на гитаре. Опорожненная бутылка дешевого вина валялась на полу.
"Тоже мне, пионеры!" - подумал Штирлиц, протягивая папиросу.
- А теперь спичку!
"Нарываются", - подумал Штирлиц, протягивая коробок.
- А что у тебя в рюкзаке?
- Пиво.
- Снимай рюкзак!
Штирлиц вздохнул и снял рюкзак, достал кастет, но подумав
"Все-таки дети", положил обратно. Штирлиц любил детей.
- Долго еще ждать? - спросил обнаглевший юнец.
Звонкой оплеухой Штирлиц сшиб его с подоконника, ловко
подхватил за шкирку и мощным пинком запустил его по лестнице.
Оторопевшие подростки хотели ускользнуть на верхний этаж, но ни
один из них не покинул место инцидента без помощи Штирлица.
- Сколько лет? - спросил Штирлиц, взяв испуганную девчонку за
подбородок.
- Семнадцать...
- Пиво будешь? Пошли.
В прихожей было накурено, стояли черные лакированные сапоги с
надетой на них фуражкой.
"Не иначе как Айсман, - подумал Штирлиц. - Больше трех бутылок
не дам. Старая халява!"
Он пнул фуражку ногой, сдернул с вешалки грязные портянки
Айсмана, и, прислушиваясь к доносившейся матерщине, прошел в
комнату.
Айсман, упираясь пятками в свежую скатерть, развалился в
кресле, обнимал двух красоток и рассказывал похабные анекдоты. В
этом он был большой дока и порой смешил даже Штирлица, который,
как чекист, стремился быть невозмутимым.
- Айсман! - расвирепел Штирлиц. - Ты почему сам разулся, а баб
не разул?!
- А может тебе их еще и раздеть? - отозвался Айсман.
Не отвечая, Штирлиц подошел к столу, спихнул ноги Айсмана,
поставил на стол стакан из кармана и налил коньяка. Закусив
огурчиком, который ему услужливо протянула одна из красоток,
Штирлиц сказал:
- Сам раздену, если надо будет.
Тут в комнату вошла девушка с лестницы. Она тащила за собой
громыхающий рюкзак.
- Пиво! - возрадовался Айсман, вскакивая с кресла и, мгновенно
растеряв свой респектабельный вид, в три прыжка оказался у
рюкзака. - А это что за лапочка?
- Познакомься, - сказал Штирлиц. - Как тебя зовут?
- Элена, - пролепетала девочка.
- Элена - это хорошо! - довольный Айсман доставал бутылки и
раставлял их на полу, как фельдфебель раставляет своих солдат на
плацу. - Чисто немецкое имя. А вот это, - он указал на своих
красоток, - Эльза и Гретхен, или нет, наоборот, Гретхен и Эльза.
Или... Впрочем, это не важно.
Они сели за стол и стали пить пиво из бутылок. Штирлиц давно
научил офицеров Рейха пить прямо из горла, ссылаясь на свои
хорошие манеры.
Айсман занялся Эленой и полез к ней под юбку. Элена смущалась и
создавала видимость, что ничего особенного не происходит.
- Люблю молоденьких девочек, - пояснил Айсман Штирлицу.
- А я люблю Фюрера! - флегматично сказал Штирлиц.
- И я тоже! - поддакнула Элена.
- Фюрера каждая собака любит. Ты меня полюби, - не унимался
Айсман, пытаясь раздеть сопротивляющуюся Элену, которая стеснялась
Штирлица.
- Ну, - говорил Айсман, делая вид, что теряет над собой
контроль. - В этом же нет ничего плохого. Вот был вчера в
офицерском клубе, там такой стриптиз показывали, мы так нажрались.
- Подумаешь стриптиз! - сказала одна из красоток, кажется
Эльза, оставив Штирлица на некоторое время в покое. - Я лучше
могу!
- Посмотрим, - сказал Айсман.
"Опять бардак, - подумал Штирлиц. - А ведь хотел просто попить
пива! В этой Германии все не как у людей..."
Штирлиц вздохнул, встал, подошел к радиоприемнику. Радио
Берлина, охрипнув от чревовещаний доктора Геббельса, передавало
спортивные новости. Штирлиц покрутил ручку громкости, заглушив
ржание Айсмана.
Репродуктор, подрагивая мембраной, бодрым молодцеватым
фальцетом бубнил:
- Сегодня в семнадцать тридцать по Берлинскому времени
состоится футбольный матч на кубок "Седьмая улыбка Евы Браун"
между нашими любимыми командами "Морские львы" и "Небесный
эдельвейс".
- Айсман! Ты любишь "Морских львов"? - спросил Штирлиц,
возвратившись в кресло.
- Не пробовал, - всхрапнул Айсман, поглаживая колени Элены.
- Как я тебе нравлюсь, Штирлиц? - вызывающе помахала ножкой
голая Эльза на столе. - Лучше мой стриптиз, чем тот, который видел
Айсман?
- Не люблю стриптиз, - сознался морально устойчивый Штирлиц. -
Люблю футбол.
- О! - воскликнул Айсман. - Женский футбол - это хорошо! Помню
в Мадриде там были такие клевые телки! У одной во время игры
порвались трусы. Весь стадион оборжался!
- Какой женский футбол? - поморщился Штирлиц. - Ему предлагают
сходить на матч, а он хочет какие-то трусы!
- Отличная идея! - вскочил Айсман. - И как она пришла к тебе в
голову? Я бы не додумался! А за кого будем болеть?
- Не знаю. Давай подкинем десять пфенингов. Если орел -
"Небесные львы", решка - "Морской эдельвейс".
- Монетка есть? - спросил Айсман у Элены. - О, отлично!
Он подкинул монету и полез доставать ее из-под дивана.
- Скоро там? - поинтересовался Штирлиц.
- У, черт! - запыхтел Айсман. - Я, кажется, застрял.
Женщины с радостным визгом, как будто они этого долго ждали,
бросились к ногам Айсмана.
- А-а-а! - орал тот, отбрыкиваясь, и в конце концов вылез
пыльный и озадаченный.
- Не нашел. Но, по-моему, это был орел.
- Элена! - скомандовал Штирлиц. - Достань!
Девушка полезла под диван. Айсман с вожделением разглядывал ее
стройные ножки и белые трусики.
- Что хорошо в женщинах, так это их нижнее белье, - шепнул он
на ухо Штирлицу.
- Фу, - сказал Штирлиц. - Эй, под диваном! Сколько там
пфенингов?
- Десять.
Элена вылезла из-под дивана.
- Возьми себе на мороженое, - сказал добрый Штирлиц.
- А как лежало? - волновался Айсман, проявляя профессиональное
любопытство. - Орлом или решкой?
- Кажется, орлом.
- Я же говорил! - воскликнул обрадованный офицер. - И стоило
проверять!
- Значит, - решил Штирлиц, - болеем за "Морских львов".
Предлагаю сделать флаг.
Он поднял с пола юбку Эльзы, которая, сидя на столе, болтала
ногами.
- Это, пожалуй, нам подойдет.
Айсман залез на окно, сорвал шторы, отодрал карниз.
- Древко для флага, - пояснил он.
Они раскрасили юбку в цвета любимой команды. Штирлиц свернул из
жести огромный рупор. Айсман принес из туалета две мотоциклетные
цепи.
- А с вами можно? - попросилась Гретхен, поправляя прическу
перед разбитым зеркалом на стене.
- Нет. В футбол играют настоящие мужчины. Женщинам там не
место.
- Вы же не играть идете, а смотреть, - капризничала Гретхен, -
мы тоже хотим посмотреть! Ну, Штирлиц! Ну, Айсман!
- Может возьмем? - предложил Айсман шепотом.
- Женолюб! - так же шепотом ответил Штирлиц и громко спросил. -
Кто тебе, Эльза, сказал, что мы не будем играть?
- Еще как будем! - пропел Айсман, проверяя цепи на прочность.
- Я не Эльза, я Гретхен. Ну, Штирлиц! Мы хотим с вами сходить
на футбол.
- Сходите лучше на стриптиз, - присоветовал Штирлиц, - ключи на
гвозде, потом закроете квартиру. И чтоб навести порядок в
квартире. Элена! Оставишь на столе свой телефон.